Мама, сидящая в детской возле своих мирно сопящих детей,  должна думать об очень важных вещах. О том, какую кашу сварить к завтраку. О том, какая завтра будет погода и что дети наденут на прогулку в парк. О том, что пора бы Майклу сшить новую рубашку. Вот об этом последнем миссис Дарлинг и думала, сидя у камина и тихо воюя с кусочками ткани, которым предстояло стать рукавами. Но её мысли всё время уходили в сторону от шитья. Потому что совсем недавно она услышала от дочери имя, которое почти забыла сама. То есть заставила себя поверить, что забыла.
Когда вырастаешь, то вырастаешь насовсем. И свои детские фантазии оставляешь там, далеко-далеко за спиной. И если вспоминаешь о них – то очень редко и с доброй улыбкой, как о старых друзьях, которые уехали так далеко, что увидеть их больше не удастся. Миссис Дарлинг научилась быть взрослой, у неё всё очень хорошо получалось. Но это имя было не из тех, которые забываются. Откуда Венди могла знать его? Как ни старалась, найти объяснения миссис Дарлинг не могла. Потому что никогда и никому не рассказывала о нём. Сказки… Теперь они были только сказками, пусть интересными, с разными приключениями, героями, великанами, драконами и феями, но они не оживали. Они были кем-то написаны, и она просто повторяла вслух то, что прочитала в книге, своим детям. Время её собственных сказок прошло.
Поэтому её так напугало вчерашнее происшествие. Листья в детской на полу возле окна. Ни одно дерево, ни один куст в Англии не могли вырастить таких листьев. А самым пугающим было то, что они появились там как бы сами по себе, и объяснить логически их появление никак не получалось. А Венди легко разрешила эту загадку, даже не задумываясь. И второй раз назвала имя, которое не должна была никогда узнать.
Столько лет было тихо и спокойно! Можно было удачно притворяться, что, в самом деле, когда-то её фантазия слишком разыгралась, и в какой-то момент реальность и выдумка перемешались… но только в её голове. А потом она стала серьёзнее, взялась за ум и зажила как все. Вышла замуж, родила троих чудесных детишек, и теперь осталось лишь заботиться о них до конца жизни.
И вот эти листья. Это имя. Эти вспугнутые со дна души воспоминания, которые раньше не смели даже шевелиться….
Миссис Дарлинг устала. Она давно уже отвыкла  так много думать о непонятном. Склонив голову к плечу, она закрыла глаза и задремала. И почти сразу увидела сон. Занавеска на окне зашевелилась, гораздо сильнее, чем от ветра, и в комнату вошёл… конечно, это был сон, потому что этого не могло быть.
Питер Пэн.
А следом за ним – светящаяся точка, чуть больше светлячка.
Мальчик посмотрел на неё, и ей стало страшно. Потому что она вдруг поняла, что никакой это не сон. А ещё страшнее было то, что он не изменился. Он не вырос.

Если бы у Динь было немножко побольше времени, она бы обратила внимание, что слишком долго задержал Питер свой взгляд на этой тётке. И она таращилась на него тоже очень странно. Но позвать на помощь какое-то лохматое чудовище – это уже было подло с её стороны. Хотя, что возьмёшь с этих взрослых? Подлость – их второе имя.
Чудовище, конечно, оказалось медлительным и неповоротливым. Куда уж ему было ухватить самого Питера Пэна или Динь! Ехидно посмеиваясь, Динь вылетела из комнаты следом за Питером и обернулась: ей захотелось скорчить на прощанье рожицу неуклюжей твари. И тогда она заметила нечто ужасное. Чудище оказалось собакой, причём не такой уж и неповоротливой. Она успела захлопнуть окно, а тень Питера осталась там, в комнате. Расстроившись, Динь как можно незаметнее подлетела к окну и стала наблюдать. Тётенька, постояв у окна, примостилась возле тени и принялась её тереть.
- Отдавай сейчас же, негодяйка! – заколотила было Динь кулачками по стеклу, но вовремя опомнилась и снова спряталась.
Наконец, тётка вышла из комнаты, но осталась собака. Эта зверюга зевнула и разлеглась  прямо под окном, рядом с неподвижной тенью Питера.
- Питер, что будем делать? – спросила Динь, не получила ответа и оглянулась. Мальчика нигде не было. Как же это он улетел – и не заметил, что потерял собственную тень? И даже не посмотрел, летит ли за ним она, Динь?
Нет, до Острова она и без Питера доберётся, но это так на него не похоже – бросить её одну…
Обиженно звеня и бормоча себе под нос всё, что думает об этом бессовестном мальчишке, фея медленно полетела домой.
Питера она увидела примерно на полдороге. Динь стало приятно, что он всё-таки её не до конца забыл и бросил в том городе, но первые же его слова разобидели её ещё больше.
- Я? Корова?! – она демонстративно  полетала немного перед его носом, чтобы он убедился, что у неё нет ни малейшего сходства с этим огромным, толстым, рогатым животным. Потом изловчилась и, как ей показалось, довольно чувствительно дёрнула мальчишку за прядь волос.
- А ты сам-то знаешь кто? Ты растеряха! Как можно было потерять собственную тень?

Отредактировано Tinker Bell* (2013-07-25 02:54:08)

Динь не ожидала такой реакции от Питера. Да, мало приятного в том, что твоя тень осталась где-то отдельно от тебя. Но Питер сделался сам на себя не похож. Фея хотела сказать что-нибудь ободряющее,  взглянула в его лицо -  и уже больше не раскрывала рта до самого Острова. Но, несмотря на то, что она  вела себя очень примерно, молча сидя у него на голове, Питер всё равно её оставил.
- Питер, подожди, куда ты? А можно мне с тобой? – запищала Динь ему вслед. Вряд ли он услышал. Сегодня Питер летал слишком быстро.
Динь огляделась и передумала снова обижаться на мальчика. Собиралась ужасная гроза. Чёрные тучи наползали друг на друга, с треском размахивая молниями. Высокие деревья гнулись к земле под сильным ветром, словно травинки. Дерево, на котором устроилась Динь, тоже раскачивалось. Много раз Динь видела грозу, но такую – наверное, ещё никогда. Что же происходит с Питером, раз в Неверленде начинается такая страшная буря?
Лететь за ним? А куда? Вряд ли он полетел домой. Тогда бы он не оставил её здесь. А ещё Динь вдруг догадалась, что он никого не хочет сейчас видеть…
Грустно было возвращаться без Питера. Мальчишки, столпившиеся у Дерева, начали задавать ей бесконечные вопросы, на которые Динь и сама не знала ответа. Она нагрубила им от души, хорошо ещё, что большую часть её выражений они не расслышали из-за страшных раскатов грома. Хлынул ливень. Они все попрятались, наконец, в своём Доме. Динь осталась на ветке, надёжно укрытая от дождя густой листвой. Она решила дождаться Питера здесь.
Ждать пришлось долго. Гроза яростно бушевала и всё никак не хотела заканчиваться. То в одном, то в другом дупле то и дело показывался кто-нибудь из этих доставучих мальчишек и звал её домой, но Динь упрямо мотала головой и отворачивалась. Ей зачем-то нужно было увидеть Питера первой.
Но вот, навоевавшись, тучи, неохотно откатились за горизонт, порыкивая изредка громовыми раскатами, а заодно и дождь закончился. Мальчишки тут же повылазили один за другим наружу и стали галдеть о чём-то своём, то и дело поглядывая на небо, чем ужасно раздражали фею.
Что-то тихонько и радостно трепыхнулось у неё внутри, и Динь поняла, что сейчас появится Питер. Она метнулась ему навстречу, но он сказал ей только, что завтра они полетят за тенью – и сразу же исчез в своём дупле. Настроение у Динь стало ещё хуже. Она влетела в комнату, звеня так обиженно, как только у неё получалось, но Питер не обратил на неё внимания. Он уже спал.
Тогда Динь, фыркнув, отправилась в свой будуарчик, дёрнув напоследок занавеску с такой нефейской силой, что едва не оторвала её. Свет из-за её занавески погас только глубокой ночью.