Питер не помнил себя от радости: сейчас, вот сейчас свершится то, о чем он так долго мечтал! Состоится настоящий бой, с оружием, острым, неумолимым, проливающим горячую кровь. Только бы этот пират никуда не исчез внезапно! А то вдруг струсит?.. Да нет. И в этом случае наш юный боец решил бы его не жалеть, хоть клок волос от него, да срезал бы: его меч давно просил сражений. И вот он, этот момент: Пэн видит направленный на себя клинок своего противника, он приветствует его улыбкой, он даже готов пожать ему руку в знак уважения его ледяного металлического достоинства. Но у того клинка нет собственной руки - лишь рука его обладателя. А ту руку мальчишка не считал достаточно честной для своего пожатия: она смогла научиться убивать, ведь ее хозяин - пират. Тот факт, что теперь мальчик сам держит своей рукой холодную смертоносную сталь, никаким образом не смущал его, ведь он не думал о смерти злодея, как о совершенном собственноручно убийстве. Она представлялась ему сказочной, назидательной необходимостью, без которой невозможно торжество Справедливости - самого главного стремления всех героев, первым из которых был, естественно, он сам.
От этого потока восторженных мыслей, пронесшихся в его встрепанной голове стремительной полоской света упавшей звезды, его отвлекла Динь-Динь, про которую он совершенно забыл на эти несколько секунд, как забыл и о том, как он только что ни за что, ни про что с силой скинул ее со своей ноги в кусты, как какое-нибудь насекомое. Она летела к нему с таким свистом, что у мальчишки загудели, зазвенели и рассыпались все возможные звуки в голове, будто его кто-то сзади двинул бревном по затылку. Питер с искаженным непониманием лицом обернулся, чтобы хоть взглядом выяснить у своей крохотной подружки к чему сейчас это всё. Динь, видимо, поняла, что сплоховала, потому что тотчас ретировалась в листву безо всяких объяснений.
А в этот момент его противник сделал резкое движение вперед! Но Питер, конечно же, заметил его и, нарочито медленно моргнув, повернул голову назад. Не успел капитан Джез тоном, в котором явно проскальзывало сомнение в его храбрости, договорить свое первое условие для начала битвы, как Пэн "переступил" проведенную пиратом на песке черту: он нырнул в воздух вниз головой и с завораживающим своей холодностью звуком тронул острие великолепной пиратской шпаги кончиком своего меча. Условия были соблюдены: и меч, и рука, и даже половина головы Питера были теперь за чертой, а значит - в зоне досягаемости капитана Джеза.
Не то от восторга перед моментом, не то от внезапно появившегося страстного желания заполучить шпагу злодея (но уж никак не от страха, об этом и речи быть не может!), довольно широкая для мальчика ладонь, крепко сжимавшая рукоять кинжала, немного запотела, так что Питеру пришлось для надежности перехватить пальцами его крестовину. И почему-то только сейчас Питер Пэн вспомнил про мальчишек, оставшихся в "домике" в своих теплых постельках. Не то, чтобы Питеру стало их вдруг не хватать, или он сейчас с радостью бы рассчитывал на их помощь, в особенности, если учесть, что люди, собравшиеся полукруглой толпой совсем близко к ним с Джезом, явно на стороне последнего. Нет! Питер был уверен, что он не потому так неожиданно вспомнил о своей команде, а лишь из-за того, что подумал, что было бы здорово, если б они увидели собственными глазами, как хорош их Питер в Настоящем Бою!
Взгляд мальчишки чуть рассеялся и перестал быть таким уверенным, как мгновение назад... И это было ошибкой.